8.

- Все хорошо,- говорила я маме по телефону, -не волнуйся, мне здесь нравится. Кроме меня, в моей комнате еще две девочки, японка и немка. Мы трое новенькие, с сомнением смотрим на распорядок дня и понимаем, что школьную форму придется носить всегда. Каждое утро начинается со звонка в колокол,В колокол звонит дежурная пятиклассница, пятый класс по- нашему это 10 и 11 класс. В доме, который несет название

Сrossways House числится 60 девочек, на них четыре туалетных комнаты с четырьмя душами, раковин тоже четыре. Отныне каждый день В 7 часов 15 минут все девочки собираются в общей комнате, в которой у нас происходит roll call, по- русски это перекличка. Услышав свое имя, нужно быстро сказать "yes miss" и показать свой прилежный вид и чистую форму, при условии, что все проснулись и все опрятны,  нам разрешают идти завтракать. Хлопья с молоком и половина грейпфрута - таков будет мой завтрак на ближайшие два года. После завтрака мы возращаемся в комнаты, где застилаем кровати, готовим учебники и тетрадки и снова говорим "yes miss" в общей комнате в 8 часов 20 минут. Это второй ролл колл. Он нужен, чтобы собрать нас к первому уроку в 8 часов 30 минут. Привычного школьного звонка нет, все приходят в класс ровно по часам, вместо 45 минут, уроки длятся по 1 часу 20 минут, что для меня очень непривычно. Десяти минутной перемены хватает лишь на то, чтобы дойти из одной классной комнаты в другую и протереть пыльную от дорожек с гравием обувь перед входом в классную комнату, во избежании быть изгнанной с урока. Я единственная балерина, которая записана на уроки по бизнесу, маркетингу, финансам и рекламе. Business Studies и Media Studies вот выбор моих A-Level предметов,  каждый из которых включает по четыре дисциплины. Помимо этого в балетной школе у меня 10 предметов по танцу, кроме танцевальных, есть анатомия, история танца, история искусства, Бенеш нотация балета и анализ хореографии. Из танцевальных- классический балет, джаз, степ, хореография и современный танец каждый день. Мое расписание настолько разбросано, что иногда сразу после классики, я натягиваю форму на мокрое тело и бегу в другой конец кампуса, например, на урок по анализу британских газет, после которого, вычисляю бюджетный план для несуществующей компании, после чего снова переодеваюсь и танцую степ. Учебный день заканчивается в 17 часов 30 минут, после ужина нам разрешено снять форму, одежда с логотипами брендов и надписями строго запрещена, одев на себя джинсы, свитер и кроссовки, все садятся за выполнение домашнего задания. В это время кажется что вся школа вымерла. У шестиклассников, по нашему это 12 и 13 год обучения, есть выбор- провести это время в комнате, в которую переодически заглядывает ответственный за дисциплину учитель с проверкой как идет процесс подготовки домашнего задания. Учить уроки, сидя на кровати, запрещено, только за столом, любые разговоры в это время тоже запрещены, поэтому мы с девочками переговариваемся шепотом .Второй вариант- это библиотека, но он хуже первого, потому что в библиотеке всегда присутствует строгий учитель, который не позволит искать помощи даже шепотом. В том случае, если для выполнения домашнего задания нужен интернет, учитель, задавший задание, обязан снабдить ученика запиской, которую нужно показать дежурному учителю в компьютерной комнате, который к тому же определит сколько времени потребуется, на поиск нужной информации. Представьте,  как должны выглядеть уроки в присутствии учителя, если выполнение домашнего задания по своей атмосфере напоминает экзамен.

В конце первого дня, все новенькие засыпают, стоит лишь положить голову на подушку. В моей голове слышится вопрос " 2 года??? серьезно?? в таком режиме???"

-Все хорошо, мама- продолжаю я говорить по телефону. И хотя мне очень хочется разрыдаться и нажаловаться, что моя школа больше напоминает исправительный лагерь, чем институт благородных девиц, я понимаю, что все, что мне остается - это скорее привыкнуть, ведь в отличии от других, я сама себя на это отправила. 

Все то, что тогда казалось невыносимым, сейчас вспоминается с улыбкой, хотела бы переиграть все и не поехать, спросите вы, ни за что на свете! историй из английской школы хватит на целую книгу рассказов. Иногда, сидя в шумной компании друзей, мне нравится травить школьные байки, рассказывая всем, что все не так сладко в английских школах как это может показаться. Я рассказываю истории про нашего директора Мистера Коула из Новой Зеландии, который вечерами ходил в фермерской шляпе и ставил свою дочь всем в пример, про учителя с фамилией Дик,про наши еженедельные походы в церковь и моральные проповеди учителей, про еженедельные сборы в театре, чтобы послушать истории от самого Мистера Коула о том, какое детство у него было, на которых он ставил нам пластинки с его любимой музыкой, о его теории "BTB" - better then before, про бесшабашных английских пятнадцатилетних девиц, которых отчисляли за тайные свидания в лесу и такие же тайные оборты, про драки в душе мокрыми полотенцами за лишние пять минут, про смертельно больных людей, которые приезжали в школу рассказать нам о цене жизни, про Мисис Саксби, учительницу английского языка для иностранных студентов, которая на школьных фотографиях тридцатилетней давности выглядела точь в точь как при нас, с той же косой, заплетенной набок, той же самой длины, в том же самом берете, в тех же самых туфлях и платье. Помню, как-то я и одна девочка оказались у нее в гостях, мы заперлись в ванной и искали крем, которым она пользуется, готовые найти вместо него зелье с лапами летучих мышей. На уроках Миссис Саксби мы читали пьесы вслух по ролям, она так любила мюзиклы, что возила по ним всю школу, а мы с радостью записывались, потому что очень хотелось сменить школьную обстановку на долгожданные часы в панковской столице и подышать лондонским воздухом. Я была полна надежд на переезд после школы в Лондон на незабываемое обучение танцу в заветной школе, никаких других планов, целей или даже желаний у меня не было. Все остальное несло угрозу сбить меня с пути и забрать ценное время.

В школе Николая Легата я узнала, что такое питаться одной овсяной кашей, я научилась умело вызывать рвоту, если срывалась и вместо каши съедала бутерброд с тунцом. Помню как- то между выступлениями я сидела в пачке на полу, в одной руке пакет, в другой- бутерброд, тщательно пережевав откусанное, убедив себя, что весь вкус я получила, я выплевывала все пакет. Потом прятала этот пакет поглубже в мусорное ведро, так чтобы на него никто случайно не наткнулся. По ночам, засыпая, я открывала рот, потому что стоило закрыть глаза, как мне сразу снилась еда.

-Лилия, если это будет продолжаться- говорила мне моя японская соседка Аой,- то ты навсегда останешься в моей памяти с миской овсянки в руках и слезами в глазах.

Над моей кроватью висела памятка : " Помни о Плейс!" каждый день я смотрела на нее и не давала себе расслабиться. Когда я привыкла к распорядку дня, я решила, что недостаточно танцую, поэтому стала искать любую возможность увеличить количество часов в день. Мне казалось, что четыре часа танца в день- это не достаточно. Поэтому я договорилась, чтобы мне разрешали проводить в студии часть времени от домашнего

задания, обещая выполнять уроки с прежней прилежностью. Так в моих руках оказался ключ от зала. Который я иногда "забывала отдать, а потом когда вспоминала, "было уже так поздно, что выйти из комнаты я не могла." В такие вечера я заводила будильник на пять часов утра, и,еле проснувшись , шла в зал, крепко держа заветный ключик в руках. Путь из общежития в зал занимал минут 7. И как же было страшно продвигаться в потемках по территории школы, то и дело натыкаясь на горящие в темноте глаза лис, слыша как в лесу ухают совы, от любого шороха мое сердце падало в пятки, но я продолжала свои утренние вылазки, пока однажды меня не обнаружила бледная от страха уборщица. В нашей школе, как и в любой другой старинной школе с историей нескольких

поколений, ходил слух о приведениях, поэтому первое что пришло в голову, приехавшей чуть раньше обычного уборщице, что в балетном классе пляшет призрак. Так ключ у меня отняли, и сославшись на заботу обо мне и моем отдыхе, больше мне его не выдавали.

Тогда я начала бегать! Каждое утро я бегала по три мили. Сначала было очень тяжело, но постепенно мое тело привыкло и я добавила аффирмации, то есть бегу по английской сельской местности и бубню себе под нос " у меня все получится, у меня все получится" или " поступлю, поступлю, поступлю". Иногда я делала остановку, чтобы босиком походить по полю, устланному травой, пропитаться энергией земли, но мне всегда мешали какие-

нибудь муравьи, жучки, сучки, колючки. Глядя на небо, украшенное пушистыми облаками, я возносила благодарственные молитвы за то, что я здесь, за то что вижу это небо, за то, что могу бежать своими ногами. Вскоре на меня начались жалобы со стороны учителей. Многие очень возмущались от того, что рано утром видят бегающую ученицу по проезжей части. Миссис Винсент Смит только покачала головой, увидев меня после еженедельного собрания в учительской, на котором судя по всему эти жалобы прозвучали. Так мне запретили бегать, сославшись, что это опасно. Тогда я обнаружила, что бассейн открывают в половину седьмого, а это значит, что если прийти вовремя, у меня есть целых пол часа до ролл колла на заплыв , так я снова вспомнила что такое плыть, ходить с влажными волосами пахнущими хлоркой. Плавание будило во мне такой аппетит, что порой я шла в столовую, борясь с темными точками перед глазами, держа своих соседок по комнате под руки.

Да, я трудилась на износ, потому что, оказавшись в Англии, я узнала, что Лондонская Школа Современного Танца в Плейс является серьезным учебным заведением, в которое просто так не принимают, поэтому для меня было очень важно быть физически готовой к любым нагрузкам, к тому же мое тело, хоть и выглядело здоровым, все еще иногда давало сбои, меня продолжали беспокоить периодические головные боли, а танцевать мешали

перетянутые от судорог голеностопы, над которыми я не просто работала, а буквально измывалась над ними в попытках укрепить и подчинить их гибкость себе. В моей косметичке лежали припрятанные таблетки трамала, сильного обезболивающего, которое я иногда принимала, боясь привлечь внимание к своим головным болям.

             Помню, как стоя у станка, выполняя первые упражнения экзерсиса , я, уходя в гран плие, смотрела на качающиеся ветки деревьев, стучащие в окно, говорила про себя " Господи, спасибо!". Пышная листва деревьев, дышащая ветром на стройных ветках до сих пор меня гипнотизирует. Есть в их движении что-то вечное, что то спокойное и манящее. Что же касается Миссис Винсент Смит, то она очень скоро перестала быть доброй феей в моей сказке. Миссис Винсент Смит была абсолютно адекватна и видела, что в классике мне ловить нечего. Несколько раз она пыталась узнать, что же со мной такое могло произойти, может быть я болела, или занималась каким-то спортом, который забрал мои способности, но я ни разу не рассказала ей о своей болезни, боясь, что меня отчислят за профессиональную непригодность. Ее разочарование во мне процветало и обретало силу, пока не наступили экзамены. Для одного из них по хореографии мне предстояло поставить на себя соло. Темой соло была картина Генри Матиса, тему выбрала не я, но мне она мне нравилась. Добившись справки на разрешение пользоваться интернетом, я прочла все, что

нашла про эту картину, про натурщицу и про жизнь художника в период написания картины. Ставить соло на себя было намного легче, чем квартет на других в каннон дансе.

Прошел всего год после моей первой постановочной неудачи, но в отличии от первой попытки, тогда я уже понимала основные принципы и возможные схемы. Это придавало мне уверенности в своих порывах, поэтому процесс моей постановки принес мне много приятных часов в зале. Тогда, глядя на мою работу, Миссис Винсент Смит наконец-то поняла мое предназначение:

-Лилия, твое место в современном танце, ты полностью олицетворяешь его характер в своей работе. Мне это нравится.

мои учителя, посмотрите на их возраст! они влюбили меня в современный танец, не владея им 

Так Миссис Винсент Смит снова стала моим другом, который все же не упускал ни единой возможности напомнить мне, что в Плейс меня не возьмут. Во-первых, из-за возраста, - когда я закончу школу мне будет всего лишь 18, а в Плейсе учатся более зрелые люди, во-вторых из-за физических данных, я не владею трюками, акробатикой, что по ее мнению очень ценно в постановках современного танца, да и вообще каждый год Плейс меняет требование к поступающим, поэтому угадать здесь очень сложно. Я думаю, что на самом деле она любила меня, поэтому хотела уберечь от разочарования, потому что действительно боялась, что меня не примут. Меня же злило что и она в меня не верит.

Остальные предметы в школе давались мне с большим трудом. Мои учителя искренне удивлялясь, не уставая выяснять, что я забыла на их уроках.

-ты же танцуешь!!! - говорили мне мои учителя по бизнес стадис- зачем тебе это? это же наверное так скучно для тебя.

я честно признавалась, что мое образование в танце не будет признано в моей семье, мне нужно выучить все это, чтобы продолжать делать то, что я люблю. И пока мои учителя по бизнесу разжевывали мне материал после уроков, мой главный учитель по мидиа стадис выводил надпись на стене : NO LILIALIZM ! 

Его звали Мистер Вильямс и он в этой истории несет,пожалуй, главную роль волшебной крестной феи. Но об этом в следующей главе.

7.

-Не хочешь показывать свою работу? 

-Нет, она мне не нравится

-Ну и не показывай.

я долго помнила наш разговор. Это было в Германии на моем первом конкурсе по хореографии. Это сильно на меня повлияло. Мне не нравилась постановка, которую я привезла на этот конкурс. Мне было 15 лет, я только что перенесла нейроинфекцию, я заново научилась ходить, держать ложку, держать шею, вязать шнурки на ботинках, я вернулась в танец, где для меня ничего не изменилось. Я абы как, в каких то жутких мучениях поставила свою первую постановку, которую повезли в Германию на конкурс молодых хореографов и как только я спасовала, испугавшись позора, мой педагог- руководитель без малейших рассуждений и сомнений сняла меня с участия. Я сидела в зрительном зале и смотрела работы других конкурсантов, плача навзрыд. Я не  хочу никого обвинить, я хочу объяснить происхождение моего страха сцены. Я хочу рассказать вам, что панически боюсь выходить на сцену. Каждый раз, когда я танцую перед зрителем, я испытываю такой стресс и такое сопротивление тела, что лучше бы я на сцену не выходила. Представьте себе самый ваш плохой опыт важного экзамена- вот, что я чувствую в день любого выхода на сцену. Я рассказываю это вам для того, чтобы когда вы сомневаетесь в себе и думаете о том, что это происходит только с вами, а у других, например, у меня все идет как по маслу,знайте- я из тех, кто тоже боится. Можно было бы сказать, ой, я так боюсь, значит это не мое, но это значит что-то упустить и не позволить чему-то произойти в моей жизни. Это был для меня самый лучший урок того, что если ты не хочешь показывать свою работу, никто тебя об этом не попросит, сиди и бойся дальше, никто не нуждаются в твоем самовыражении, не хочешь- не показывай, конец рассуждениям. С другой стороны можно сказать, что мой педагог поступил со мной жестоко, учитывая мой возраст и мою неопытность, не говоря уже о моем состоянии после пережитой болезни, но даже в этом случае я больше ее не виню. Это событие создало в моем теле нейронную сеть, которую я когда-нибудь разрушу и заменю на новую. В этом нет промысла судьбы и нет божественного вердикта " тебе так страшно, потому что это не твое". 

Не обманывайте себя, когда вам страшно, вспомните откуда взялся ваш страх и постепенно с каждым приступом, он будет действовать все слабее. Это не вы, это программа вашего мозга, мгновенно созданная, чтобы защитить вас. Меня всегда восхищала эта способность мозга выдавать свои защитные программы за мои собственные решения. 

Я хочу, чтобы читатель увидел, что никто в моем окружении не придавал моему состоянию никакого значения. Никто со мной даже не говорил об этом. Мы переехали из Кронштадта в Санкт-Петербург. Я пошла в новую школу, где никто не знал, что со мной случилось. Учителя удивлялись моим пробелам и ставили мне соответствующие оценки. Я жила в постоянном дискомфорте, мне было очень трудно чувствовать себя нормально и быть как все. Я не знаю правильно ли поступили мои родители, не создав для меня условий для мягкой реабилитации, меня отправили обратно в мир без каких либо поблажек и возможно это было самым правильным решением. Я не знаю. Мне было очень тяжело. Я чувствовала, что не вписываюсь. и я решила действовать. Я написала письмо в сою английскую школу, в письме я рассказала директору как я болела и что врачи думают, что я заразилась именно в этой школе, потому что в то время, когда я заболела, в  Венесуэле  была вспышка энцефалита, а я как раз тесно дружила с венесуэлками, которые могли быть носителями вируса.... Директор пригласил меня на лето в школу бесплатно, оформив меня как ассистента преподавателя современного танца. Со мной в мою любимую школу поехала моя сестра со значительной скидкой. 

на этом снимке моя сестра Катя, сын нашего директора Аарон, я и Борис

мальчики, которые меня обнимают- из Венесуэлы

мои подружки из Венесуэлы и я

1. Если вы хотите получить образование заграницей и не уверены, что у вас хватит на это денег, проверьте всю систему скидок и грантов, узнайте на каких основаниях вы можете получить стипендию. и ВЫПОЛНИТЕ все эти условия.
2. Если вы не можете позволить себе поступить именно в то учебное заведение, о котором мечтали, в силу возраста или денег, поступите в заведение , которое можете себе позволить, неподалеку и оказавшись на месте СДЕЛАЙТЕ все, чтобы перейти именно туда, где вы хотели учиться. Это же применимо к месту работу, да и вообще это применимо к практически любой стране.

Я знаю, что многие люди знакомые со мной, думают, что все было очень просто, что скорее всего у моей семьи были деньги, что меня отправили в Англию и что я как и многие дети обеспеченных родителей получала там такое образование, какое хотела моя избалованная душа. Мало кто знает, что я сама себя отправила в Англию. Сама договаривалась обо всех скидках и стипендиях, сама собрала все документы и вообще никого не посвящала в свои планы. Есть люди, я знаю, которые считают " ну конечно, она то в Англии училась, ей повезло", такие люди могут и дальше, как у нас теперь с вами говорится, "сидеть и бояться - не хочешь не показывай", но они не понимают, что везения в этом мало. С того момента как я победила свою болезнь, я была в ответе за каждый свой шаг, даже если я его не осознавала, пенять мне было не на кого, кроме себя, винить в ошибках тоже, хотя иногда мне этого очень хотелось.  Мои родители не говорили по- английски и не могли общаться ни с кем, от кого зависело как я справлюсь и справлюсь ли. И я не всегда справлялась. И много дров наломала.

Как только я оказалась в школе, я решила действовать. Я знала, где я хочу учиться, но в лондонскую школу современного танца брали только с 18 лет. 

-Миссис Винсент Смит, - так я начала свой разговор с директором балетной школы, - мне очень нужно остаться в Англии, здесь я могу танцевать. А в России мне негде учиться, подскажите мне школу, в которую меня могут принять.

- Чем была плоха для тебя моя школа?- спрашивает она меня

-Я не понимаю вопроса

-Сколько тебе лет

-Через несколько дней мне исполнится 16

-слишком поздно, Лилия, из тебя уже не сделать той балерины, которой ты могла бы стать.

Я удивленно смотрю на нее, в полной растерянности, что когда то могла стать балериной и не стала ей. И тогда Миссис Винсент Смит рассказала мне, как писала моим родителям письма с предложением обучения в школе Николая Легата, потому что хотела воспитать во мне классическую балерину, потому что видела во мне большой потенциал, но не получив от них никакого ответа и наблюдая за тем, как я меняюсь с каждым летом и сожалея, что мое время упущено, оставила эти попытки. Я не могла поверить своим ушам, не зная чему более уделить внимание, что я была способна или тому, что уже поздно.

- Но, мэм, только сейчас, мои родители согласились меня отпустить,- вру я ей в лицо, - может быть вы все таки посоветуете мне школу, которая возьмется за мое обучение?

-Лилия, я могу принять тебя на этот учебный год, но если ты не приедешь сейчас, больше можешь не просить  у меня совета.

В день своего 16 дня рождения я получила все анкеты и бумаги, которые должны были быть подписаны одним из родителей. Аккуратно все заполнив, я поставила фальшивую подпись моего отца, моя рука ни разу не дрогнула. Не сказав никому ни слова, вместе с Миссис Винсент Смит, я поехала в школу Saint Bede's на интервью с завучем, куда  Балетная Школа Николая Легата была вынуждена переехать из своего исторического места после лета. Школа St. Bede's по сравнению со школой в Уодхарсте выглядела как университет с огромной территорией, с большим кампусом, состоявшем из шести общежитий, с огромными лабораториями для химии и физики, с учебным театром, музыкальной школой,с большим количеством индивидуальных кабинок для музыкальных занятий, с художественными студиями и теперь с отдельным ново построенным зданием, в котором разместилась балетная школа имени Николая Легата. St. Bede's была известна своими спортивными достижениями, своими многочисленными футбольными полями, теннисными кортами, бассейном, в котором тренировались молодые чемпионы Англии. Директор школы гордился 100 % поступаемостью в Вузы. Всех неспособных просто отчисляли, чтобы не портили статистику. 

школа в Уодхарсте

школа St. Bede's

В школе училось более 700 студентов и с каждым годом она развивалась, захватывая больше и больше территории. Меня ничего не испугало, ничего не смутило, даже когда мне показали комнату для девочек, которая была больше похожа на сарай, чем на комнату, я только кивала и говорила "окей."

До учебного года оставался один месяц, места в общежитии для меня не было, и с поддержкой Миссис Винсент Смит и очарованным завучем, офис школы начал поиск семьи, которая сможет принять меня. Мои родители ничего об этом не знали, а я боялась сказать им о своем плане, пока не буду полностью уверенной в его возможности.

Первого сентября я как обычно пошла в свою русскую школу. Второго сентября я получила все документы о поступлении и радостную новость, что место в общежитии нашли, так как одна из студенток заболела и не сможет продолжить обучение. Вечером этого же дня я собралась с мыслями, смелостью и силами и наконец рассказала обо всем родителям.

-Не пущу!!!!- кричала мама, грозясь лечь в проходе и больше никогда не выпускать меня из дома.

Папа урожающе молчал.

-Ты еще не окрепла после болезни! Только год прошел, какая англия?! - не унималась мама.

-какие предметы у тебя будут? - спросил папа

- какие выберу, я иду в шестой класс, это два последних года перед поступлением в Университет, предметы я могу выбрать согласно желаемой профессии, как факультет в университете.

- выбери бизнес и все сопуствующие предметы, если получать образование в Англии, то оно должно стоить того.

Третьего сентября я покинула Россию. Подозрение, что все будет совсем не так как я себе это представляла, появились в тот же день на ужине. Передо мной на тарелке лежало что-то похожее на кусок размороженной, но уже остывшей пиццы и стакан воды.

- Все хорошо,- говорила я маме по телефону, -не волнуйся, мне здесь нравится...

я  в верхнем ряду

6.

Диагноз: вирусный энцефалит. Мои одноклассники сдают анализы, чтобы выявить, не заразила ли я кого. Но болею только я. В лаборатории МЧС моей кровью заражают подопытных мышей, мыши, не успев выделить антитела, погибают. " Организм в полном нокауте" - говорят врачи моим родителям- " Ее спасет только чудо". Папа бежит со мной на руках в Реанимацию- так быстрее. Я в реанимации, мне немедленно вливают внутривенно два литра зовиракса, , часом ранее меня парализовало. Мое тело может только моргать и разговаривать, но я в сознании и моя умственная деятельность не затронута. Тогда впервые я осознаю сколько сил требуется организму, чтобы просто сесть. Но даже сесть я не могу. У меня нет больше таких сил. Кажется, что нити между моими желаниями и телом разорваны. Мне необходимо полностью сосредоточиться, чтобы хотя бы повернуть голову, но даже это не удается. Только два пальца на моей правой руке, указательный и средний, слегка шевелятся, так я машу маме в окно моей реанимационной палаты. Под этим окном стоит ящик и мои родители встают на него, чтобы увидеть меня, помахать мне, улыбаясь. Сколько сил они вкладывают в эти улыбки? В палату ко мне не пускают никаких посетителей, только врачи. Всех просят оставить телефоны и часы за дверью, так как я слышу звуки поразительно хорошо, тиканье наручных часов может спровоцировать приступ жуткой головной боли. Вместо стены в моей палате огромное окно в коридор, у которого пост дежурной медсестры. Это реанимационная палата для тяжело больных. Пришлось подружится с судном и научиться писать лежа. От головной боли меня спасают только серьезные медикаменты, которые отключают мое сознание больше чем на сутки, МРТ только под общим наркозом, от громких звуков аппарата у меня раскалывается голова от боли и начинаются судороги. Я кричу. На фотографиях моего мозга воспалительные очаги. Меня нужно спасти. Мне делают переливание плазмы крови, на следущий день еще одно.

Никаких улучшений. Моим родителям выдают пробирку с розоватой жидкостью моего спинного мозга и адрес, куда ее нужно срочно доставить, пока она не свернулась.Папа несется на машине по питерским улицам.

-Дочь смертельно больна- говорит моя мама остановившему их гаишнику и показывает ему пробирку.

Спустя два года я уеду в Англию поступать в балетную школу, на вопрос "чем болела" я всегда отвечала "ничем, кроме простуд и ветрянки".  

Бедные мои родители! Сколько они пережили тогда, где нашли силы не сдаваться бороться за мою жизнь, приводя ко мне всех гениальных врачей, которых так тщательно искали?  Сколько было в них мужества и любви, сколько веры и надежды! Ни разу я не видела их расстроенными, обеспокоенными или поникшими духом.

Каждое утро меня расчесывают медсестры, прячут выпадающие от лекарств волосы, но я всегда успеваю заметить их количество, они чистят мне зубы, протирают влажными полотенцами и уговаривают съесть хотя бы банан. Даже банан не могу есть. Мне 14 лет. И я еще не решила, кем стану, когда вырасту. На шестой день вечером, за честное слово, что суп, приготовленный бабушкой, я поем, ко мне пускают маму. Она так вкусно пахнет. Мама кормит меня из ложки, заплетает мои волосы в две косички. Мое лицо опухло, а тело стремительно теряет вес. Левый глаз не хочет смотреть прямо. Более 10 раз в час у меня судороги, от которых мои стопы буквально выворачиваются на изнанку. Врачи предлагают наложить на ноги гипс, чтобы сохранить мои ноги. Но несмотря на все, мама улыбается, мы шутим, смеемся. Суп очень вкусный, но доесть не получается. Болит голова. Как сильно болит голова.

По вечерам , когда мне становится лучше, в мой палате собираются дежурные врачи и сестры. Они садятся на подоконнике и на стулья рядом с кроватью.  Они веселят меня, рассказывают о своих любимых деликатесах, сами истекая слюной, надеятся пробудить во мне аппетит, а я рассказываю им свои сны.

-Лилька, вот выздоровешь и книгу напишешь, свои мемуары, и про сны обязательно там напиши!

Когда мое состояние более или менее стабилизировалось, меня перевели на отделение, почти весь учебный год я провела в больнице, все это время моя мама была со мной, она не отходила от меня ни на шаг, мама съездила домой только на одну ночь, чтобы осуществить попытку выспаться. На замену маме приехала бабушка. Всю ночь она стояла возле моей кровати, держа меня за руку.

- бабушка, все в порядке, ложись спать,-говорила я ей

-ничего ничего, -отвечала она,- спи, моя любимая

Я  знала, что всю ночь она молилась. Помню, как Катя, моя младшая сестра, пришла навестить меня в больницу, она стояла бледная у моей кровати и почти ничего не говорила, а после ее рвало. Больше в больницу ко мне ее не водили.

Я заново училась держать голову, сжимать кулаки, подниматься, ходить. О том, что я когда-нибудь буду танцевать, никто и не задумывался. Но я верила, что сны, которые мне снятся, указывают на путь, который лежит впереди, я верила, что выживаю, ради этого пути. Так лежа в больнице, я поняла, что снова буду ходить только  если захочу посветить жизнь танцу. 

Это был очень тяжелый год для всей моей семьи, мы никогда его не вспоминаем и не рассказываем о нем гостям. Это было испытание для каждого. Но тяжелее всего пришлось моей маме. Знаю, что однажды, когда папа с мамой ехали в машине из больницы, мама увидела идущих и смеющихся девочек моего возраста. " Боже, чего я прошу своему ребенку? - жизни любой ценой, но если она будет парализована всю жизнь, что за радость ей от этого? Отдаю всю ее и себя в твои руки. Сделай лучшее для нее, а я все выдержу, все вынесу, я на все согласна." Мама, рассказывала мне это плача спустя несколько лет, отпустив меня тогда она впервые ощутила, что я буду жить.

Помню был какой-то корпорат в больнице и отделение, на котором я лежала, было дежурным по его проведению. Не помню, как так получилось, но весь состав Канон Данса и я вместе с ними приехали с праздничным сюрпризом, одев, вместо костюмов, больничные халаты, мы выступали для врачей, спасших мою жизнь.

К концу учебного года я встала на ноги, вернулась к жизни. И только я одна знала, что смысл и цель ее - танец!

Иногда мне кажется, что я зашла не в ту дверь. Что я должна была быть художником, а не танцовщицей. Я не чувствую себя танцовщицей, меня удивляет, что я разбираюсь в хореографии, что у меня есть ответ на вопросы по теме, я не всегда думаю, что это мое. Это как если бы мне бы дали подержать в руках знания и я бы согласилась и ко мне бы подходили некоторые и спрашивали: что это у вас в руках? а я бы отвечала: это современный танец, хотите покажу? В юности я искала какое то волшебное объяснение своему увлечению, что это было предначертано судьбой, что в этом мое предназначение, что я нашла себя, что терпение и труд все перетрут и так далее. Сейчас я вижу все по-другому. Я вижу, что перенесла колоссальный стресс. Мое тело было парализовано. В мозгу было две опухоли. Врачи готовили меня к смерти.Со мной об этом никто не говорил ни во время, ни после. Я никогда не рассказывала никому, что я сама переживала, мне было так жалко моих родных, я чувствовала что я так сильно подвела их, что даже не высказывала желание обсуждать свои ощущения, свои чувства. Я нашла терапию в танце. Поэтому, я думаю, он так важен для меня, потому что внутри него, с помощью инструментов, которые предоставляет современный танец, я нашла физическую и психологическую терапию. В нем я восстановилась, и восстанавливаюсь до сих пор. Но тогда быть может от юности я видела в танце Божественный промысел и вместе с восторгом от этих мыслей испытывала сильную неловкость.

5.

Сегодня внутри меня лавина. Она движется и движет мной. Я проснулась утром до будильника и размягчала сердце, лежа в кровати. Справа от меня спала дочь в костюме тигренка. Я обняла ее. Я очень часто напоминаю себе, что это миг счастья, вот это миг счастья, вот это миг счастья, вот это тоже миг счастья и размягчаю мысленно сердце. В грудной клетке я иногда чувствую скованность, как будто что-то сильно держится за мой позвоночник изнутри и я стараюсь не цепляться за позвоночник, это мне помогает чувствовать себя спокойнее. и пока я руками Крестины обматываю лицо Лены красной нитью, я вспоминаю..

В то лето мне исполнилось 13 лет. Профессиональная Балетная Школа имени

Николая Легата на юге Англии. Там я впервые узнала, что такое контемпорари, что такое джаз, степ и

фламенко. Впервые заниматься классикой было  в радость, потому что

после нее всегда был урок по современному танцу, в который я влюбилась без всяких стимулов и

ожиданий. Мне нравилось, что на уроках контемпорари  так много упражнений на полу, нравилось, что музыка игралась с дисков. Именно в то лето я впервые услышала похвалу. Меня удивляло отношение учителей к ученицам. Они не повышали голоса, не обзывались, часто улыбались и были приветливы, но тем не менее держали дистанцию. Неожиданно у меня появился азарт. Я провела шесть счастливых недель в школе, где мне спокойно объясняли технику танца и хвалили за любой шаг в сторону улучшений. Впервые танцевать оказалось радостью. От Настоящей Балерины я ушла, даже не успев показать ей чему я научилась.  Мама предложила искать другие занятия. Каждый день после школы я садилась в автобус Кронштадт-Петербург, и читая, учебник, ехала на занятия бальным танцем. После занятий, папа привозил меня уставшую и голодную домой, я ужинала и садилась за уроки, иногда мама велела ложиться спать, несмотря на уроки, тогда я заводила будильник на час раньше и,проснувшись, все доделывала .Танцевать в короткой юбочке, в туфлях и гетрах, держать красивого, высокомерного мальчика за руку, пытаясь научиться красиво вилять попой, перенося вес тела - Два -Три- ча-ча-ча- мне не нравилось. Параллельно с разучиванием румбы и вальсов, мы с мамой пришли в Каннон

Данс.Помню как после первого урока, я вышла из класса сияя, и сказала:

- мама, я хочу здесь остаться, здесь очень похоже на Англию.

Я до сих пор помню как прекрасна она была в танце. Ее очень длинные красивые светлые волосы взлетали в вихре ее движения, придавая ее телу дополнительную силу и женственность. Я обожала ее и восхищалась

ею. Я была готова внимать каждому ее слову, хотела  понравиться ей и быть принятой. Но у меня это не получалось.  Год я тщетно трудилась над собой, пытаясь стать "своей", но чем больше я старалась, тем

меньше у меня получалось. Я была недостаточно гибкая, недостаточно сильная,

недостаточно внимательная, недостаточно опытная, все во мне было недостаточно хорошо

для нее. В постановки меня не включали и казалось, если я перестану ходить на

занятия, этого никто не заметит. Но только эти занятия поддерживали во мне

воспоминания о танцевальной школе в Англии. Англия меня манила. У меня было сильное

предчувствие, что я должна там остаться, и хотя бы вернуться туда еще раз стало моим заветным желанием. где учиться танцевать было интересно, где учителя улыбались, где во время урока можно было задать вопрос, где

меня увлекали процессом и я забывала обо всем !

К счастью в школу Легата я вернулась снова. Мое сердце сильно билось, когда я садилась в самолет, когда машина везла меня по лесным тропинкам все дальше вглубь английских земель, когда я снова видела сказочные домики моей любимой школы, ощущая легкий трепет и волнения от предстоящих новых знакомств и уроков танца.

-Хочешь услышать плохую новость?-спросил папа, встретив меня в аэропорту.

-У меня больше нет партнера? - спросила я, давно это предчуствуя

-на сборы можешь не ехать, в этом нет смысла, а можешь поехать, ради себя.

-а он там будет?

-да

- с новой партнершей?

-да

- я поеду.

Я поехала не только ради тренировок. Я поехала, чтобы каждый день смотреть в глаза своему тренеру и своему бывшему партнеру. В меня не поверили. Во мне сомневались.Меня заменили, не сказав мне об этом, не предупредив, от меня просто избавились.

Это было настоящим предательством моего влюбленного партнера. Мне только что

исполнилось 14 лет и я хотела узнать каков вес моего пристального взгляда. Девочки надо мной посмеивались,

мальчики недоумевали. Я тренировалась в одиночестве на парных занятиях, это было унизительно, через несколько дней я очень захотела домой, Три недели тянулись медленно. Из-за неправильных нагрузок я

стала похожа на маленького силача, но не смотря на это мои силы куда-то таяли. внезапно мне стало тяжело бегать по утрам и появились головные боли. По настоянию тренера мои сборы завершились на два дня раньше.

На общую слабость и головокружения никто не обратил внимания, было очевидно, что я устала, что мне нужен отдых перед началом 9го класса. Последнюю неделю августа я провела во дворе. Были песни под гитару. Папа часто выглядывал из окна, проверяя что я делаю и как себя веду. Мне нравилась его опека, она

вселяла в меня чувство  достоинства. А еще папа помогал мне играть в прятки, с высоты третьего этажа, он показывал мне из окна где кого искать.

Начался новый учебный год и мои тренировки с новым тренером и бесполезные попытки танцевать в основном составе Каннон Данс возобновились. Слабость с каждым днем усиливалась и мешала мне танцевать с прежней старательностью. Помню, я еле стояла на ногах, отдав партнеру больше веса, чем нужно, чтобы не упасть.Мы отрабатывали новую самбу с моим новым партнером. Мне казалось, что хуже этой тренировки еще не было никогда, поэтому я хорошо запомнила, как наш тренер Пин Юрий Самуилович обнял меня и сказал:

- когда -нибудь ты будешь звездой, запомни это !

В больницу меня доставили с диагнозом : рак мозга под вопросом. В приемном отделении на руках у мамы меня полностью парализовало

4.

В школе я училась хорошо, я любила школу. Мама составила мой распорядок дня так, что времени на любые прогулки во дворе не оставалось, это был ее материнский жест, против которого я не возражала. Поэтому меня ничего не отвлекало от выполнения домашнего задания и занятий балетом. Моей маме нравилось мое занятие, она говорила мне, что у меня появляется красивая осанка и походка. Возможно, если бы она знала, что танец

станет моей профессией, она бы так меня не поощряла. Где вы видели танцовщицу с красивой походкой? 

Помню, как моя учительница по математике сказала мне : "Танцуй, Лиличка, танцуй, именно из-за таких людей, как ты, мир по-прежнему крутится . Постепенно я поняла, что нравлюсь, потому что я танцую.

Помню, как после школы стояла в парке возле ограды канала и, загадав желание, бросила заговоренную монетку в воду: "Хочу научиться танцевать так хорошо, чтобы когда я бросила, никто не смог меня

отговорить"

Спустя годы я напрочь забуду об этом обещании. Но однажды, на уроке у Охада Нахарина в Тель Авиве, в моей памяти проснется это обещание так явно, что не мешкая я выйду из класса, соберу все вещи в шкафчике и с сумкой, набитой репетиционной одеждой, пойду на пляж, где, не опасаясь, что мои вещи украдут, брошу их на песок, и в танцевальном купальнике войду в море и  без всякой причины далеко заплыву баттерфляем.

Но тогда в детстве это роковое обещание и стало стимулом моих занятий.  Я хотела выиграть балет, как соревнование по плаванию. И в чем-то мне это удалось. Я искала любые причины, способные вдохновить меня на продолжение. Я лееяла скромные результаты, которые сначала казались невозможными а после нескольких месяцев наделили меня новым мнением Настоящей Балерины: " Девочка подает надежды". Помню, что уже тогда я не хотела остаться "подающей надежды.

В конце каждого учебного года,когда на улице уже было так тепло, что можно было снять шапку и с радостью отметить, что без шапки так же тепло как в шапке, нам выдавали костюмы на дом, чтобы мамы могли их постирать,подшить, отгладить для отчетного концерта. Помню мне очень нравилось идти шумной компанией аккуратно причесанных девочек, вышагивать в ногу, специально стараясь идти как можно выворотнее, гордо нести чехол, набитый костюмами, и быть уверенной, что наличие костюма в руке - прямое

доказательство наличия способностей.

Я всегда была усидчивой и легко поддавалась дрессировке, поэтому очень быстро стала одной из солисток нашего маленького балетного детского коллектива под руководством строгой Настоящей Балерины. И в первый же год уехала на международный фестиваль детского танца, на котором мы, кстати, были отмечены первым местом. Помню, что тогда я впервые задумалась, как можно оценивать танец? 

В первый день фестиваля был парад всех участников по главным улицам Стамбула. Участвовали 48 стран, на всех детей надели национальные костюмы и выпустили на улицу. Так и мы шли в косынках и сарафанах, держа в руках табличку "Russia".  Какой то турок из толпы схватил меня за руку, он громко шутил над тем как я

выгляжу в русском народном костюме. 

Настоящая Балерина решила рискнуть и дала мне сольную роль в небольшом номере. На мне был одет желтый купальник, на голове красовался красный бархатный клюв на резинке, а на ногах - ласты, обшитые красным вельветом. Танцевать во всем этом было жутко неудобно. Но я была счастлива!  Ласты жали, купальник кололся и я все время боялась потерять клюв. У меня к сожалению нет таких фотографий.Потом я танцевала цыганку, табор, которой в конце номера погибал, а она одна оставалась жива. Наша руководительница не обсуждала со мной о чем этот номер, но именно так я объясняла себе финал, когда все остальные девочки падают на пол, а я одна с гордым видом стою в центре, устремив свой взгляд вдаль. Подсказки как танцевать мне всегда давала мама. Она шила мои костюмы и дома отрабатывала со мной хореографию, которая при всей своей незатейливости, плохо у меня шла. Думаю  мама и сейчас станцует мой танец утки. Для цыганки мама сшила мой самый любимый костюм, слоенный подъюбниками и украшенный оборками, на руки она одела мне звенящие

браслеты, а мою шею украсила блестящими бусами. Это был самый любимый танец моего

танцевального детства.  Репертуар нашего коллектива пестрил своим разнообразием. Танцевала я и Барыню -

Сударыню, и испанскую подружку и куклу Барби, и рок-н-ролл с мочалками, и какую-то девочку- звездочку и даже бралась разучивать партию черного лебедя, пока вдруг не выросла за одно лето на 11 сантиметров.

- Слишком высокая,- заявила Настоящая Балерина и убрала меня почти из всех своих шедевров. Она не знала, что то лето я провела в Англии и уже посетила свой первый урок по современного танцу. То, что мои костюмы отдали другой девочке, было для меня волнительным. 

Мне кажется не важно в каком возрасте это происходит, тогда меня не допустили до костюмов и прогонов номеров, сейчас меня не допускают до участия в фестивалях и отдают мои даты на премьеры другим. И иногда, спасаясь от детских обид, я представляю, как отправлюсь в этот коллектив, нахожу его руководителя и говорю как обидно было мне тогда и спрашиваю, кто из девочек, танцующих со мной, стал профессионалом как я? неужели вы не видели моих стараний и моих способностей? но потом я представляю себе красивое лицо Настоящей Балерины и я не хочу, чтобы она заплакала я хочу поблагодарить ее за то, что она открыла мне путь, выдав мне мой первый костюм, как хорошо, что она не удерживала меня, когда мне нужно было идти дальше. Особенно сегодня, когда показ Распада Атома в очередной раз откладывается и руки норовят опуститься, я решаю, что я не хочу чувствовать будто у меня забрали мои костюмы, я хочу проснуться завтра утром и узнать, что дальше? Этот снимок был сделан, после того, как я ушла, но всех девочек я помню с нежностью, даже если они и не стали настоящими балеринами..

3.

Из детства я помню мало любви. 

Свой первый урок танца помню плохо. точно знаю, что это был город Сочи, в памяти всплывает детская песня про мартышку и чемодан, был ли чемодан только в песне или у меня в руках не могу припомнить, но отчетливо помню, что в роли мартышки была я.

Мое второе воспоминание имеет более четкие контуры. Город Кронштадт, мама привела меня в ДК на просмотр в балетный кружок. Строгая женщина- балерина оценивающе смотрела на меня, я показывала ей шпагаты и тянула ножку.

- Ты знаешь, что такое плие, батман тандю, жете?- спросила она меня, все еще решая обучаема я или нет

- Я английский еще не учила- отвечаю я и тут же чувствую стыд, потому что мама и балерина внимательно на меня смотрят. Мама- расстроено, балерина - безнадежно. Решив, что я не обучаема, мы уходим.

- Никогда не отвечай, если не знаешь, что у тебя спрашивают, - говорит мне мама.

Третье воспоминание оставило на мне след на всю жизнь. Она была невысокого роста, выглядела намного старше своего возраста, волосы у нее были негустые, скорее даже редкие, всегда затянутые так, что кожа, обтягивающая череп, слегка просвечивалась, глаза ее были лишены блеска, а губы казались синеватыми

на бледном лице. Она часто курила. Ее тело выглядело сухим и как будто безжизненным. Она носила

туфли на устойчивом каблуке, которые громко стучали о деревянный пол зала. Расклешенные темные брюки из бархата и просторные темные свитера-  в ее облике всегда было что то трагичное. Но черты лица ее были красивы, и если хорошенько присмотреться,то лицо ее было намного мягче, чем ее голос. Тот сухой, строгий голос, которым она разговаривала со своими маленькими ученицами, вселился в нее как инородный дух, и так завладел ею, что она превратилась в высохшее дерево. "...Настоящая балерина!.."- так говорили о ней родители, советуя педагога по классике другим родителям. 

Первый раз она развернула меня с мамой на входе.

-очень маленький рост,- сказала она. И мы ушли ждать, когда я вырасту. Ждали целых два года, которые я с большим удовольствием провела в бассейне.

Мой любимый тренер по плаванию навсегда останется моим героем детства. Красивый, молодой и требовательный, обожавший нас, своих маленьких спортсменов, и не дававший нам расслабляться, заботившийся о нашем здоровье и нашей успеваемости в школе,-не пускал на тренировки, если в дневнике были

тройки, водил к спортивному врачу, если болели коленки. С ним к одиннадцати годам жизни я сдала на второй взрослый разряд, проплыла два марафона 5 и 7 километров в двадцати пяти метровом бассейне и пробежала десятки км вокруг бассейна. Он вселил в  меня спортивный дух и дисциплину, выносливость и радость от любых побед, даже когда они были не мои. Он поддерживал в нас доброту к другим и призывал принимать победы своих соперников достойно. Настоящий тренер детских душ. Именно

он спустя несколько лет призвал меня уйти, не смотря на успехи, из плавания и посвятить освободившееся время балету, потому что так ему велела его интуиция. Так со слезами от расставания

со спортом, мы с мамой вернулись к Настоящей Балерине.

- что это?- спрашивала она мою маму, держа двумя пальцами мой трицепс- это же

мыщцы!!!!! мыщцы! вы понимаете, что она никогда не будет танцевать! Никогда.... может

быть прыгать она и сможет, но только не танцевать.

Таков был ее вердикт, который я запомнила. Несмотря на ее яркую критику, все же меня приняли в этот коллектив. С этого дня я носила розовые колготки и черный бархатный купальник вместо моего любимого

купальника для плавания: синего, с желтыми лямками и вышитыми разноцветными

флажками. 

я стою в самой последней линии сбоку. в детстве у меня не было совершенно никаких способностей. Все эти девчушки были во всем лучше меня.

любимый купальник